Будь проклята Атлантида! - Страница 11

Слушая легенды и песни дикарей, Промеат по-иному видел и путь Атлантиды. Раньше, читая «Поучения Цатла», он представлял себе его ладьи большими кораблями, спутников — воинами в кожаных панцирях, утыканных медными шипами, а самого Цатла властелином в алом плаще, как на рисунке в главном храме Атлы. Позже сомнения все более разрушали эту картину.

Почему в листах о предках ни разу не упомянута бронза, а говорится о топорах из черного камня? Почему огонь везли через Западный океан в горшках, телами закрывали его от волн? Значит, у предков не было дающих искры камней, как не было у ибров, пока он не научил их? И уж подавно не было письменных знаков, если Цатл, выбрав самых смекалистых, велел им запоминать приметы пути и происходящие события. Так возник круг людей, ставших Знанием племени. Из поколения в поколение передавали они накопленное, прибавляя к нему изложение новых побед, открытий, навыков. Под тяжестью этого груза и были придуманы письмена.

«Когда Мать Сущего подняла на нашем пути Срединную землю и вступили мы в край ласковый, не заселенный людьми, было нас 317 человек, из них 151 женщина, 140 мужчин и 26 непосвященных…» — выходит, у предков был обычай посвящения подростков, как у дикарей, над которыми атланты насмехаются? И жены упомянуты раньше мужей, как сделал бы любой бореец или япт. И совсем дерзкая мысль мелькала у Промеата: ведь Цатл — скорее женское имя…

Племена как щепки кружатся в водовороте времен. Судьба вывела атлантов на стрежень потока — и вот они далеко обогнали остальных. Слишком далеко, чтобы протянуть руку отставшим? Ведь даже самые смелые в суждениях знатоки возражали Про-меату:

«Только народ, великий от рождения, — говорили они, — мог создать столь прекрасную, могучую страну. А остальные навеки обречены рыть вонючие землянки и жрать сырое мясо».

Но что они знали об этих остальных! А Промеат знал их оружие, отделанное дивной резьбой, одежду, теплую и удобную в пути, хитрые ловушки для зверей. Ниже ли они по разуму? А слуга-либиец, который, прислуживая знатокам, открыл измерение высот треугольниками! И мало ли рабов, если приглядеться, вершат работами на каналах, верфях, строительстве домов вместо своих тупых хозяев?

Промеат пытался посеять свои мысли в Атлантиде, но очень немногие соглашались с ним. Тогда они с Инадом решили уйти к дикарям и научить их атлантским тайнам. Три года они прожили в племени Даметры: укрепили дружбу между родами, начали насаждать земледелие и ткачество. Молодые япты из наиболее пытливых образовали вокруг них семью учеников.

Но охотники за рабами рыскали всюду, и столкновение было неизбежно. Однажды пришлось дать бой. Атланты были побиты; в давно покоренной земле яптов не держали сильных воинов. Промеат уговорил отпустить пленных с предложениями мира и дружбы.

Взбешенный неслыханной дерзостью, Подпирающий небо послал карателей во главе с сыном… И вот племя разорено, Даметра в плену, а Промеата с учениками укрыли в своем горном гнезде ибры, которых он к этому времени почти помирил с яптами. Сейчас полторы тысячи обитателей котловины живут безбедно и сытно. Но разве о таком он мечтал: осчастливить одно племя, когда земля задыхается в крови и невежестве!

Прав Зогд — волка не уговаривают, ему вырывают зубы. Честолюбец Севз почуял силу ненависти и использует ее в своих целях. Но чего он хочет: столкнуть с Небесной Башни Хроана, стать на его место и дальше истязать Землю? Или можно убедить его, что самая долгая слава добывается не избиением слабых, а великой любовью к людям?

ГЛАВА 2. СТИКС

Севз торопился, надо было пройти страну западных гиев до начала летнего половодья, когда тающие льды превращают даже небольшие речки в грозные потоки. В войске было около двух тысяч воинов, Ору это число казалось несметным.

Севз ехал впереди, с вождями племен, проводниками и несколькими опытными в воинских делах атлантами. Следом двигались заросшие бородами бо-рейцы и рослые черные котты на косматых низких лошадках, пешие отряды низкорослых яптов с пращами и дротиками, либов с кожаными щитами и топорами, пеласгов с гарпунами и рыбаков из Оолы с дубинами, утыканными зубами акул. Гии на оленях замыкали шествие.

Жизнь воина нравилась Ору. Интересно было ехать по незнакомым местам, не заботясь ни о чем. В первые дни он старался не отходить от Чаза, но потом осмелел и на привалах бродил между кострами, разглядывая людей разных племен. К его удивлению, наиболее приветливыми оказались меньше всего похожие на людей — людьми он, понятно, считал гиев, — черные котты и злейшие враги, узкоглазые.

Примкнувшие к Севзу атланты ежились под перекрестными злобными взглядами и рады были отозваться на малейшее дружелюбие. Ор трогал их вещи, пытался запомнить названия. После того, как он долго вертел чудной лук с зазубренной бронзовой полосой вместо тетивы, один атлант, ухмыльнувшись, взял у него орудие и за несколько вздохов свалил дерево, которое гий рубил бы полдня.

Войско шло на запад вдоль моря, иногда удаляясь от берега в предгорья, где было меньше болот и многие реки можно было перейти по снежным мостам. Вечером на шестой день пути остановились в березовой роще перед широкой полноводной рекой Гуад. Севз приказал готовиться к переправе, которую назначил на полдень — проводники говорили, что в это время поток заметно слабеет.

Отряды расположились на ночлег. Оолы и либий-цы надували козьи шкуры, атланты рубили деревья для плотов. Только беззаботные гии и борейцы не принимали участия в общей суете, надеясь переправиться, держась за своих коней и оленей.